ИЗ ЦИКЛА ОТКУДА КАЗАКИ НА ВЯТКЕ?
ИСТОРИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ РАССЕЛЕНИЯ КАЗАКОВ В ВЯТСКОЙ ГУБЕРНИИ И СЕВЕРНОМ КРАЕ
Так кто же тут у нас жил по реке Юг, Вятке, Вычегде, Двине? Кого митрополит называл «устюжня казачья»?
В период татаро-монгольского ига, в 1293 году, пишет турецкий лазутчик великому халифу в Багдад (письма Халифа, том 3, стр. 148): «Великое повеление Ваше исполнил. Пять лет жил в стране казаков на реке Двине, Юг-реке. Войско готовят, татар бьют каждую луну, знают древний секрет Тибета. В плену не живут, задерживают дыхание и умирают когда захотят. В лесах, болотах ходим, по рекам Юг, Пушмун (Пушма), тянем, ладьи в Мологу и в Итиль попадаем. Секут все Улусы. И этим путем обратно ладьи волокем. Мертвых и раненых не оставляют.
Один может биться с десятью. Стрелы, наконечники литые, кольчугу, щит пробивают. Дротики кидают – шлем пробивают, ни один мимо не летит. Учат с малого, пока ходить может. В походной суме воск имеют. Им лошадям уши закладывают. С обрыва, с берега крутого их лошадь прыгает с хозяином и плывет. Конь их скачет 30 фарсахов в сутки. Проскакав, сразу садятся на второго коня и делают еще 30 фарсахов. Трое суток скачут до Итиля. Нет у них хилых и больных. Стрела летит по ветру пол-форсаха (здесь, надо сказать, лазутчик преувеличил или ошибся переписчик, фарсах равен 6 милям, это путь коня рысью примерно за час). Их нравы просты, женятся без церемоний, казачки их верны. С инородцем жить не будет, умертвит себя. А с казаком будет жить, кого полюбит. Атаманы и старосты их жестки. С разных становищ они собираются быстро, между становищами ездят вестовые, в сутки могут выставить тьму (10 тысяч) воинов, при каждом копье, сабля, кинжал, 10 дротиков, 100 стрел, 2 аркана. С каждым воином 3 коня, от него не отстают. Без аркана в поход не идут. В стане есть кузницы, мельницы. Золото у одного казака на всех. Воинами становятся с 16-ти лет. В пище скромны, спят открыто и в шатрах во время походов. Жилище их из бревен. Великий наш господин, передаю вам это с торговцем хивинцем, Вами посланным. Нам надо замириться с этим народом, на службу взять и тогда Ваша звезда – юлдуз засияет над Вечерними странами и странами утренними. Их победить нельзя, убить можно. Али Беи Насыров». Вот такие письма лазутчики слали Великому калифу Багдада. Во многих исторических источниках есть упоминания о пути из Северной Двины в реку Юг, затем в Пушму, далее через Кайское болото в Молому. Этим путем пользовались много веков. Вечерними странами называли западные государства, а утренними – восточные. Имелся в виду Ясак с них брали две добычи. «Косак преследовал нас постоянно. Берет косак хитростью, смелостью, не уступает нам. Догнали нас в месте Ярань (Яранск), сеча была жестокая, ушли с трудом, добычу всю взял косак, зимовали в Карасарае. Московье рать собирает, рязанцы послов послали и мира просят. Терпим убыток и урон несем от набегов косака». Во многих летописях и разрядных книгах упоминается участие казаков в Куликовской битве на стороне Дмитрия Донского.
Выше мной упоминалось, что во многих летописях и разрядных книгах, а также в книге «Письма Великому Багдадскому Калифу» от различных лазутчиков (их называли по-гречески сикофант) сообщается, что в период татаро-монгольского ига земли полуночных стран по рекам Твина (Северная Двина), Юка (Юг), Сухан плотно заселены повольными людьми рабства не знающих. Кагану великому дани никто не платит, пригнуть их невозможно, своих князей московатов не слушают, Великому Каганату служить не хотят. «Безобразие!» — мечет громы и молнии Великий калиф. А между тем в отдельные годы эти дикие люди, вооруженные арканами, копьями, саблями двухсторонними, малыми отрядами грабят Великий каганат, добираются до великого Мараканда (так во многих летописях именуется Самарканд). Они грабят крепости, берут Темучинов и исчезают как призраки. Пишет калифу еще один сикофант. Кожаные свитки с арабскими буквами передают калифу. Осторожно читают их придворные грамотеи. Калиф, в который раз дает грозные указания – поймать косого – казака и живым доставить, но пойманные они в пути умирают, летят головы лекарей калифа. Вот еще один доклад калифу. Пишет ему Мирза Гирей Али Бей, турецкий подданный, купец знатный, 15 лет в полуночных землях живший, на вдове казака повернутый, веру христианскую принявший. Летописец пишет слова его тщательно. Стоит жара большая, идет Чиляк (период самых жарких 40 дней с июля по 10-15 августа). Пот с носа капает. Над калифом слуги опахалом помахивают. Сикофант Гирей Али Бей говорит медленно. Кизил на бумаге расплывается (кизил – красные чернила). «Мой повелитель, великий калиф, царь царей всего мира подлинного. Я, согласно Ваших мудрейших повелений, с караваном товаров прибыл по великой реке Итиль в Ниже-Новый город, торговал год и два, получил пайцзу от хана татарского. Много знакомых и друзей, заимел среди народа Рус, чтил, их бога Сиу. С их отрядом по лесам дремучим прошел по рекам темным, где рыбу черпают решеткой куста – мелкого дерева (здесь переведено переписчиками неверно. В сносках исправлено: рыбу из рек Юг, Сухоны и Двины черпали пестерями из ивовых прутьев. Реки кишели рыбой. Мы шли много дней и ночей болотами, их кони плыли по рекам, и мы пришли на озеро Ильмень (Ильмень) возле Новгорода. Там в круг косаги собирались, дела военные решали, звенел колокол». На 160 листах подробно описывается жизнь руссов сикофантом Али Беем за те 15 лет, что он провел среди казаков. Он описывает 2 похода из Нижнего Новгорода на реку Твин. При этом дает подробное описание того, как с реки Итиль шли на ладьях и стругах в реку Молому и реку Пушем (Пушму), как жили в становище Ладья (Лодейно). Становище Ладья огорожено валом высоким, забором кольями из дерев. На берегу реки Пушем на четырех столбах высоко поднята ладья и ее видно отовсюду, а ночью факел горит, и путников кони идут, их струги, ладьи тащат. В лодейне в бане моются и парятся шибко, вениками и прутьями друг друга хлещут. А по реке Юг описывает становище руссов, где военному делу обучают сызмальства, а коней учат плавать уже сосунками. С одним хозяином конь стоит, и голос его знает. Набеги на улусы делают дерзкие. А по реке Твин и Сухон городки торговые снаряжение военное вырабатывают. Женятся просто, детей воспитывают все – воины и мастеровые люди. Старост и атаманов слушают, ослушников плетями бьют, а прелюбодеев и блудниц на шейную цепь сажают. Уходят в военные походы на полгода и более, добычу привозят богатую, трупы воинов не бросают и все в становища отвозят, хоронят под звон колокола. Кресты ставят высокие и на камнях насечки делают. А часть казаков, домовитые, скот разводят и дома строят из бревен. А кто в бой ушел – за домом досмотр ведут. На 60 страницах описывается 21 становище по рекам Молом, Пушем и Юг. По реке Сухон пишется просто много торговых городов, острожков военных, и в кузнях гремят молоты. На 3 листах Гирей Али Бей поучает, как казака в плен взять, чтобы при этом он не умертвил себя: колодки на руки и на ноги, ежедневно два раза давать хмельное зелье, и так можно в Багдад доставить. Иначе нельзя – помрет. Письмо датировано 1379 годом. Это накануне Куликовской битвы, когда Русь уже собирала боевые дружины. Уже в конце XII века, в 1181 году, новгородские повольники или, как их ругали летописцы, «ушкуйники» основали на Вятке укрепленные поселения и город Хлынов. В 1361 году они проникли в Золотую орду и здорово потрепали их столицу город Сарай. Как отмечают летописцы, в 1364-1365 годах их ватаги, жестко управляемые атаманами, скакали со своими сотнями за Уральским хребтом по реке Оби. А собирались эти повольники вместе, управлялись вечем или кругом, где каждый имел голос, равный с атаманом. Шли они отрядами с Новгородских земель по пять сотен, везли с собой на конях шатры, жен, детей. И, как пишет летописец, не видно им конца. Все вооружены, стрел имеют до сотни. Стрелой они предупреждают, пускают ее со свистом, вершину ели рассекают. За один век Хлынов разросся и стал грозить набегами Москве. Челобитные шли со всех украин России царю Ивану III: хлыновские казаки грабят, духовенство не признают московское, а избирают на кругу свое и его слушают. Лопнуло терпение царя и духовенства московского. Летом 1489 года царские войска разгромили хлыновское ополчение. Также как и древний Новгород, хлыновская община управлялась вече. Во главе его стояли атаманы. Община эта была на всем северо-востоке России. Жители ее пахали и сеяли хлеб, торговали с другими княжествами, областями и, что поучительно, с Новгородом сообщались по рекам. В сфере их контактов были казанские и камские татары, и волжские болгары. Историк пишет, что хлыновские казаки действовали отчаянно и дерзко, мирным путем и хитростью. Они продолжали действовать и после взятия Хлынова царскими войсками, а царю слали отписки. Разгром Хлынова сопровождался большими жестокостями со стороны царских войск. А хлыновские атаманы Аникеев, Лазарев, Богодайщиков кричали казакам: «Братья, грешно рубить христиан своих, приспустите мечи…». Поплатились за пассивность жизнями своими. Их заковали в цепи и привезли в Москву, а там по указанию царя казнили. Земские люди из Хлынова переселены были в Боровск, в Кременец, а купцы и казаки – в Дмитров. Но сам казачий круг так и не подчинился Москве. Среди казачества были ногайцы. Каждый казак имел по 10 нагаев. Ногайцы выполняли особые функции в подвижном отряде казаков. Они вели разведку и брали полон, выражаясь современным языком, брали в плен, основывали становища, а в последствии становились домовитыми казаками. Основная часть казаков подалась на Дон, а другая часть – на реки Двину, Сухону, Вычегду, Каму, а по реке Юг в 1498 году строили новые городки. Кирша Данилов, составляя сборник для Демидовых, писал, что «хмель братия пила из круглых братынь». «Братина медная идет у них по кругу осенью и когда на бой готовятся, и каждый к ней приложится, и скреплено это будет до смерти». И в наше время старшее поколение еще помнит эти братины. И, видимо, эти традиции в Подосиновском районе, так и в других районах Кировской области, а также в Вологодской и Архангельской областях. Итак, заселение наших мест проходило двумя волнами. Это в период татаро-монгольского ига и после разгрома и присоединения города Хлынова к Московскому государству. Разумеется, что и для ига в этих местах жили люди, и в летописях упоминаются зыряне, угро – финны. Митрополиты московские называют в своих грамотах югорские племена. Кто они были – пока не ясно. В московской летописи очень четко сказано, что во время татаро-монгольского ига и после его падения казаки с Дона расселились по всем окраинам Российским. Представьте, что вся наша российская земля была покрыта татарскими улусами. Кто тут только не проживал – хивинцы, бухарцы, по Каме и Вятке – целые поселения торговых булгар, хивинцев, киргизов, татар. А между этими поселениями русские ютились. Земля наша как бы была покрыта пестрым одеялом. И вот теперь можно предполагать, почему с Дона казаки стали, расселятся на этих землях, при явном и тайном поощрении их со стороны Москвы: «Заселяйтесь, христово воинство, грабьте, бейте – вам будет прощено». Все чисто, гладко и руки чистые. Вот еще одна запись в московских летописях: «А воевода велико – устюгский (имя его не указано) приласкав их атаманов, натравлял казаков постоянно вести войну с магометанами, иноверцами, которых в ту пору в этих землях было много. А казаки вырубали их или обращали в христианство». Спасибо откровенному летописцу. Вот почему нужны были казаки на реке Юг, на реке Сухоне, на реке Двине. И дальше тот же летописец пишет, что за это каз0акам по царской грамоте были дарованы земли по рекам Юг, Сухоне, Двине. Эта запись была сделана в 1444 году. Значит, здесь селились казаки. Это уже были не проходящие новгородские воины. Им были жалованы земли по царским грамотам. Значит, селились тут станицами (деревнями, хуторами).
Вот запись в дневнике царя Александра: «Сегодня на собрании дворян скажу: казаки в России селятся, где хотят, не должно им препятствия чинити, дабы господам губернаторам было понятно, канцелярии указ подготовить».
Выбора у нас нет, надо чтобы сейчас казачеству выжить быть мудрыми, всё делать, чтобы сохранить и преумножить наш казачий народ, не забывая о его качестве. Вырастим качественных казаков общинников — войнами духа, это и будет проходным билетом для казачьего народа, в светлое будущие.
Казачьему роду нет переводу!
Меньшенин В.
